Железом и кровью - Страница 74

В ноябре 1221 года умер отец Марии, и на престол Никейской империи взошёл зять покойного и наш старый знакомый Иван Ватац под именем Иоанн III. Его восшествие на трон произошло в довольно тяжёлой для государства обстановке. Отношения с Эпирским деспотатом катастрофически испортились из-за ряда неудач в Болгарии, Греции и Фракии в 1217–1220 годах, когда из-за авантюр Ватаца Эпир понёс значительные потери как в живой силе, так и в ресурсах. Иоанн исчерпал лимит доверия и не воспринимался более адекватно. Трапезундская империя силами Алексея I все последние годы сближалась с Боспорским царством на почве тесного экономического сотрудничества, уж больно нужными были Эрику их медные рудники. Помимо прочего сказывались напряжённые отношения между двумя империями, в равной степени заявлявшими свои права на наследный статус императора Византии. С Иконийским султанатом после неудачной совместной военной кампании 1219 года, в которой погиб цвет турецкого войска, в том числе сын султана, отношения стали стремительно охлаждаться. Да и вообще, султан, видя слабое положение империи, имел на неё определенные виды. Греческие же владения разных мелких феодалов, такие как царство Фессалоники или Ахейское герцогство, находились практически на положении формальных сателлитов, впрочем, никак не проявлявших себя.

В общем, ничего особенно радужного во внешней политике у империи не намечалось. Во внутренней же был сильный кризис из-за неудачных кампаний 1217–1219 годов, которые совершенно опустошили казну, вызвали голод и практически полностью уничтожили армию.

Поэтому Иоанн решил воспользоваться той небольшой и единственной зацепкой, которая у него была, чтобы удержать власть и сохранить государство – развивать мирный договор с Боспорским царством во что-то большее. Конечно, Эрик был не подарок, и он был в курсе того, что покушение, в результате которого погибла его жена, было организованно в Никее.

Однако германец слыл человеком весьма трезво смотрящим на мир, и оставался шанс найти с ним общий язык, ибо дружба с Никейской империей ему была также выгодна. С этой целью Ватац снарядил целое посольство из нескольких сотен человек, которое 8 мая 1222 года прибыло в столицу самого могущественного суверена региона.

Эрик гостей встретил эффектно и пышно. Эта картина стоит отдельного описания. Голова царя была тщательно выбрита. Прищуренные, холодные и очень внимательные глаза голубого цвета смотрели спокойно и уверенно. Простая и лаконичная корона в виде обруча с зубцами выполнена из золота и украшена двенадцатью крупными огранёнными изумрудами одного оттенка. Белая приталенная рубашка из тонкого шёлка очень гармонировала с коротким камзолом (до середины бедра) изумрудного цвета и ярко-алой подкладкой, который, помимо всего прочего, был украшен аккуратной вышивкой золотом. Короткие штаны – бриджи в цвет камзола – были заправлены в большие, подвёрнутые до колен ботфорты из мягкой кожи с золотыми шпорами. Аккуратно застёгнутый камзол был затянут рыцарским поясом, который подчеркивал, как и шпоры, отношение к общеевропейской корпорации рыцарства. На поясе, украшенном геральдическими накладками по всей его длине, был подвязан палаш очень хорошей выделки с изящно, но не вычурно отделанными ножнами. Завершал внешний вид царя небольшой аксессуар – аккуратный перстень-печать из золота на указательном пальце правой руки. Трон, стоявший на небольшом пьедестале, представлял собой средних размеров кресло в викторианском стиле (который Эрик долго и мучительно вспоминал в деталях), выполненное из железного дерева и покрытое позолотой и декоративной резьбой. Мягкие подушки седалища и спинки трона были обиты красным шёлковым бархатом. Рядом с троном лежал с довольным видом большой ягуар, который завершал эффектный образ правителя могущественной державы.

Пару слов нужно сказать и о самом тронном зале, в который царь вложил очень много средств и строил около пяти лет. Он располагался отдельным корпусом на главной площади столицы и представлял собой двухэтажное, продолговатое здание длиной около шестидесяти и шириной около двадцати метров, выстроенное в стиле, подражающем античным храмам Греции. Первый этаж, выполненный из ливадийского гранита, возвышался на три метра над уровнем площади и отводился под хозяйственные помещения, без окон, с малозаметными дубовыми дверями служебных порталов. Плиты облицовки были тщательно подогнаны друг к другу, настолько, что их стыки с пары десятков шагов были практически не видны. Второй этаж представлял собой небольшую прихожую глубиной пять метров и огромный, длинный зал с шикарным балконом с дальнего торца, выходящим к морю. Вход располагался со стороны площади и предварялся широким крыльцом, поднимающимся с уровня площади до самого портика с массивной колоннадой в коринфском стиле. Облицовка внешней стороны второго этажа, портика с колоннадой, крыльца и прихожей была из белоснежного мрамора с минимальным количеством прожилок. Крыша же покрыта медными листами, что очень быстро сделало её цвет изумрудным. Внутри основного зала отделка производилась красным веронским мрамором и лионским малахитом. В качестве металлических аксессуаров были массивные бронзовые с позолотой канделябры для аккуратных масляных ламп. В общем, выбивался царь из эпохи кардинально.

Дипломатический приём был долгим, но весьма интересным. Предложений было два. Первое заключалось в том, что Иоанн желал выжать максимум выгоды из сложившейся обстановки, а потому предлагал Эрику руку Марии Ласкарины в форме официального династического брака. Само собой, не просто так. В приданое принцессе отходила фема Оптиматой со столицей в Никомедии. Щедрый подарок, который отдавал в руки царства полный контроль за Босфорским проливом. В целом предложение посольства царю понравилось, так как без жены ему как-то несолидно, но одна деталь его крайне смущала – возраст невесты. Ведь девушке исполнилось только шестнадцать лет.