Железом и кровью - Страница 37

Увы, более-менее адекватной службы государственной безопасности, способной противодействовать агентам католического церковного аппарата, у князя не было. Поэтому в середине июня 1209 года Гонорий поднял достаточно организованное восстание. На главную площадь Боспора пришло около трёх тысяч человек, то есть больше половины всех католиков государства. Предотвратить подобный демарш у Эрика не получилось, поэтому оставалось только подготовиться к подавлению бунта. Для этих целей оба батальона и артиллерийская рота были тайно сконцентрированы в непосредственной близости от центральной площади, куда, как заранее стало известно, должны подойти бунтовщики. А когда те, добравшись, начали скандировать лозунги религиозного характера, к ним верхом с небольшой свитой выехал сам князь и занял верхние ступеньки крыльца уже практически достроенной академии, что возвышались на два метра над землёй. К нему вышел Гонорий и стал, пользуясь популистскими лозунгами и прочими пиар-ходами, разыгрывать концерт. Эрик же выжидал и лишь изредка задавал вопросы или вставлял комментарии с целью поддержать шоу и направить его в нужное русло. Но вот на двадцатой минуте епископ сорвался и перешёл на обвинения, а местами и на оскорбления, пытаясь выставить князя злодеем и религиозным отступником перед толпой верующих. Этого-то наш «германец» и ждал. Улыбнувшись самой милой улыбкой Гонорию, он повернулся к одному из сопровождающих его людей и кивнул. Тот поднял горн, и спустя минуту к площади подошли войска, заняв заранее определённые позиции. Народ притих, ибо оказался ошарашен подобным поворотом событий. А Эрик подошёл к епископу, взял его за шиворот и, встряхнув, поставил на колени перед собой. После не спеша и громогласно начал свою речь:

– Этот человек собрал вас на площади, чтобы я, ваш господин, усомнился в вашей преданности мне. Он, жертвуя вами, хотел шантажом получить деньги и власть. И это его давнее желание, которое я уже не раз пресекал. Люди, подумайте, что вы творите! Вы собрались в эту толпу и стали требовать от меня наделить властью человека, который вывел вас на бунт против своего господина. Вы понимаете, что он привёл вас на убой, как тупой скот?! Многие из вас прибыли сюда добровольно, за лучшей долей. О чём вы думали, когда решались выступать против меня? О чём вы думали, когда позволяли этому человеку меня публично обвинять в совершенно немыслимых преступлениях? Вы понимаете, что за выступление против своего господина я должен вас всех покарать? Дабы другим неповадно было. Да не просто так, а вместе с семьями вашими. Что?! Зароптали? Вы думали, я маленький ребёнок, что испугается бредящей толпы? Ваше счастье, что я знал о заговоре и что вот это ничтожество, – Эрик встряхнул Гонория, – привёз с собой всего около сотни людей из Рима, чтобы смущать честные умы моих верных подданных и подбивать их на преступление. Среди вас есть полезные и толковые люди, которые своими руками делают нашу жизнь лучше, поэтому, в первый и в последний раз, я даю вам шанс осознать свою ошибку и раскаяться. Выдайте тех, кто смущал ваши умы, и я прощу вас. Если же нет, то вас ждёт судьба предателей и бунтовщиков.

Эрик замолчал. Наступила пауза. На второй минуте в толпе начались крики и движение – из неё стали выталкивать людей, которых, по кивку князя, оперативно брали под ручки, вязали и уводили. На пятой минуте всё затихло. Всего было сдано восемьдесят четыре человека.

– Хорошо. Я рад, что вы поняли меня правильно. Теперь вы свободны и можете возвращаться к своим делам и семьям. Что же касается этого человека, – Эрик вновь встряхнул епископа, – то из уважения к Римской католической церкви я сохраню ему жизнь. Однако если в течение трёх суток он не покинет земли княжества, то будет повешен на городских воротах Боспора в назидание смутьянам.

Эрик изо всех сил пнул Гонория, и тот покатился по ступенькам. Никто из тех, кого епископ привёл на площадь, к нему не подошёл, ибо все испугались княжеского гнева. В общем, спустя полчаса всё было завершено. Эрик выиграл эту битву, однако война ещё продолжалась. Покинув княжество, епископ отбыл в Константинополь, откуда стал руководить своей подрывной деятельностью. Обстановка нагнеталась. В конце концов терпение Эрика лопнуло, и в первых числах августа буквально за несколько дней была накрыта вся агентурная сеть епископа, ибо взятые на площади агитаторы сдали всю информацию, которой владели. В итоге насчитали двести пятьдесят пленников, которых собрали на центральной городской площади, где при большом скоплении народа состоялся суд. Гонория как непосредственного руководителя подрывной деятельности приговорили к смерти заочно, рядовым агитаторам по итогам судебного слушания постановили отрубить головы, а священников сжечь заживо. Чинить казнь в городе не стали, дабы не поганить его, и вывели осуждённых за его пределы, где, после того как те вырыли себе могилы, их казнили. Последними убивали священников – на то, как они будут умирать в огне, собралось посмотреть много народу, поэтому это действо пришлось украсить речью о том, какие плохие эти негодяи в рясах.

В ночь на 20 августа в Константинополе был зарезан Гонорий, после чего суд посчитал приговор исполненным.

Это событие получило самый широкий резонанс в европейском обществе, особенно в сравнении с тем, какие бесчинства с успехом творили крестоносцы и клирики в Окситании. Поэтому, играя на опережение, уже 30 августа, по инициативе князя, в Боспоре собрался импровизированный конгресс региона. На нём присутствовали князья практически всех русских княжеств и представитель Новгородской земли. Помимо этого прибыли уполномоченные представители Болгарского и Грузинского царств, Эпирского деспотата, Никейской и Трапезундской империй. На собрании обсуждались вопросы торговли, политики и прочие вещи. 10 сентября 1209 года пришло сообщение о том, что Иннокентий III отлучил Эрика от церкви. По большому счёту этот шаг стал критическим промахом Святого престола, предопределившим его судьбу. Не с тем человеком Иннокентий связался. Подданные князя в связи с проводимой им политикой особой религиозностью не страдали, а войскам так и вообще религия была фиолетово. То есть негативного резонанса в среде населения княжества получилось избежать. А так как Эрик проводил свои внешнеэкономические операции исключительно через венецианскую компанию Деметры, то на торговых оборотах это также никак не сказалось. По крайней мере, негативно. Мало того, так как с тамплиерами всё было давно условлено, то этот шаг только укрепил их отношения с княжеством в целом и с Эриком в частности, который подобный поворот событий им предсказал. Но и это ещё не всё: так как Эрик последние годы занимался проработкой региональной дипломатии, то подобная глупость Иннокентия не только не ослабила его позиции, но и, напротив, серьёзно усилила, так как Эрик стал очень интересным кандидатом на вступление в православный мир. Появление такого государя в православном мире было выгодно всем игрокам ортодоксального христианского крыла. Поэтому уже 11 сентября участники конгресса разъехались по домам – готовиться к любопытной авантюре. По инициативе Эрика было решено выступить в поход против злобного священника, что порочит честные имена людей. То есть был объявлен крестовый поход против Рима, который объявили дьявольским гнездом. Русские княжества, Болгария, Грузия и Трапезунд должны были до 5 октября прислать свои силы в столицу Боспора, куда Деметра, которая присутствовала на конгрессе, подгоняла флот, необходимый для перевозки этих войск до устья Тибра. Вторая часть кораблей с войсками Никейской империи и Эпирского деспотата должны были ждать в Пиреях, куда примерно 11–12 октября подойдёт основной флот, задержится там на некоторое время для ревизии и пополнения провианта и примерно 15 октября двинется дальше. Никакого религиозного рвения, как написали бы монахи, не наблюдалось, просто отказаться от возможности разграбить Рим не мог себе позволить ни один из приглашённых правителей. Совершенно обычное явление для крестовых походов, которые всегда носили исключительно финансовый характер.